«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог?

17 декабря 2020 г. глава государства подписал эпохальный Закон Республики Таджикистан №1744 с элегантным названием: «О внесении изменений и дополнений в Налоговый Кодекс Республики Таджикистан». Журналисты и активисты гражданского общества страны, в соответствии с тенденциями стран-соседей и введенным термином, дали ему меткое название: «Налог на Гугл». А «первыми ласточками» для простых обывателей стали «письма счастья», пришедшие от банков и кредитных организаций Таджикистана.

Формулировка проста и весьма незатейлива:

«С 16 января такие услуги, как оплата за соцсети, онлайн-игры, зарубежные домены и хостинги в связи с изменениями в налоговом законодательстве будут недоступны»

Некоторые эксперты и чиновники, у которых брали интервью журналисты, попытались успокоить общественность: введение 18% НДС на электронные услуги, оказываемые иностранными лицами, – ожидаемый шаг. Просто Таджикистан с принятием подобного закона «присоединился к дружной семье» и привел свое законодательство в соответствие с общемировой практикой.

Так ли это? Или наша страна «идёт своим путем»? Или копирует не самый удачный опыт? Или копирует удачный опыт, однако, без учета реалий и особенностей, присущих каждой стране?

Nukta.tj попробовала разобраться в сути вопроса.

Чем вводимый 18% НДС (налог на Гугл)  отличается от «цифрового налога»?

Крупнейшие транснациональные IT-корпорации, зарабатывая фактически на пользователях всех стран мира, платят налоги в стране регистрации своей штаб-квартиры. Поэтому большинство выбирает для своих штаб-квартир или дочерних предприятий страны с низкими ставками налогов, такие, например,  как Люксембург (Skype, iTunes) или Ирландия. Именно в Ирландии (ставка налога на прибыль составляет всего 12,5%) расположены европейские офисы Google, Facebook, Microsoft, Amazon, Airbnb, Oracle, Playriх и др. По разным приблизительным оценкам, благодаря этому ежегодно в экономику Ирландии   поступает до 120 млрд. долларов США.

Естественно, от подобного положения дел теряют крупнейшие рынки потребления IT-услуг и продуктов. Кроме того, страны теряют не только налоговые поступления. В виду неодинакового налогообложения компании этих стран изначально поставлены в худшие условия.

Для исправления этой ситуации с 1 января 2015 г.  ЕС законодательно закрепил норму, по которой налог платится по месту нахождения потребителя услуги.  Начиная с 2015 года этим щепетильным вопросом вплотную занялась и Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), пытающаяся разработать схему сбора и справедливого распределения налогов среди стран. Однако, пока все усилия тщетны.

В связи с этим правительства ряда стран ввели так называемые «цифровой» налог.

«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог?

«Первой ласточкой» в 2019 году стала Франция, которая ввела  3%, что принесло ей около 25 млн. евро в 2019 г. Однако уже в 2020 году была вынуждена временно приостановить. Главной причиной эксперты называют давление со стороны США, расценивших введенный французами «цифровой» налог как дискриминационный и пообещавших в ответ  введения 100-процентных ввозных пошлины на  французские товары. По приблизительным оценкам размер потерь Франции мог бы составить порядка 2-2,4 млрд. долларов США.

Необходимо отметить, что ставки «цифрового» налога разняться: в Индии сбором по ставке 6% облагаются доходы иностранных компаний от b2b-сделок в области цифровой рекламы, в Турции – по ставке 7,5%, Великобритания – по ставке 2%, Италия планирует ввести 3-процентный налог с января 2021 года. Российская Федерация активно прорабатывает вопрос введения «цифрового» налога с учетом возможных рисков и расходов, связанных с администрированием «цифрового» налога.

Весьма показательным в этом плане является  Венгрия, в которой взимались  по прогрессивной ставке от 5,3 до 7,5% налоги с онлайн-рекламы на венгерском языке. Однако за 2018 год венгерский налоговый орган отчитался о низком уровне собираемости налогов с зарубежных компаний и обнулил налог.

Есть еще один небольшой, но очень важный нюанс: большинство стран если и вводит «цифровой» налог, то, во-первых, с небольшой процентной ставкой, а во-вторых,  именно на доходы иностранных компаний (что справедливо), а не 18% НДС  на оказываемые электронные услуги.

В чем же главная сложность введения «цифрового налога»?

Главная сложность (кроме нежелания крупных корпораций делиться частью прибыли со странами с высокими ставками налогов) заключается в определении размера прибыли транснациональной IT-компании, приходящейся на конкретную страну. Во-первых, необходимо определять местонахождение пользователей. Для этого IP-адреса пользователей должны отслеживать и «цифровые компании», и соответствующие контролирующие органы той или иной страны. Кроме того, у налоговых органов той или иной страны должна быть информация о прибыли каждой «цифровой» компании в каждой конкретной стране. В реальности информацией о прибылях по странам располагают только «цифровые компании».

«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог?

Конечно, есть ряд международных механизмов, которые призваны обеспечить определенную долю транспарентности. Одними из таких инструментов являются отчеты международного обмена данными об операциях транснациональных компаний CbCR (Сountry-by-Country reporting). Однако, в подобные отчеты попадает информация о деятельности компаний с общим годовым оборотом более €750 млн., а, следовательно, финансовые данные огромного количество «цифровых» компаний остаются «за бортом» подобных отчетов.

Поэтому на сегодняшний день, в отношении подавляющего большинства «цифровых» компаний существует пока единственный и весьма утопический подход: добровольное и добросовестное раскрытие доходов и прибылей международных IT-компаний в разбивке по странам мира.

Но тут как в присказке: «свежо предание, но верится с трудом…»

Опыт стран-соседей:  «все в шоколаде» или…?

Страны постсоветского пространства идут своим путем. Пока эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) «бьются над разработкой схемы сбора и справедливого распределения налогов», наши страны вводят НДС. Различаются только процентные ставки… ну и степень проработки вопроса.

Главным стимулом для всех стали весьма солидные налоговые платежи иностранных компаний, оказывающими электронные услуги покупателям в России. ФЗ от 3 июля 2016 г. № 244-ФЗ, вступивший в силу с 1 января 2017 года, с легкой руки журналистов получил неофициальное название Закон «О налоге на Google». По данным ФСН РФ только за I квартал 2019 года благодаря этому налогу в государственный бюджет России поступило 12 млрд. рублей (для сравнения, за 2017 г. – 9,4 млрд. рублей, за 2018 г. – 12, 2 млрд. рублей).

«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог?
Депутат парламента КР Руслан Казакбаев

Данная информация не могла не вскружить голову депутатам, чиновникам и экспертам в разных странах постсоветского пространства. Так, например, в интервью Sputnik-Кыргызстан депутат кыргызского парламента Руслан Казакбаев заявил: «По словам экспертов, мы теряем от $500 млн до $1 млрд из-за того, что интернет-ресурсы не платят налоги. Практически все коммерческие компании отдают им деньги за рекламу, но они платят налоги лишь в своих странах».   Причем политика не смутило, что в России (рынок IT услуг которой превышает аналогичный рынок Кыргызстана на несколько порядков) за 1 квартал, по словам самого же депутата собирают «налог на Гугл» в размере 2 млрд. рублей. То есть, опираясь на цифры, приведенные депутатом, и произведя несложные расчеты, можно сделать вывод: в год в России налог на Гугл составляет 8 млрд.рублей или грубо 130-150 долларов США. На основании каких данных г-н Казакбаев считает, что его страна теряет «от $500 млн до $1 млрд» – осталось загадкой.

Весьма противоречивой является и информация из других постсоветских стран, в которых фактический и потенциальный объемы  рынок IT-услуг сравнимы или значительно превышают аналогичные показатели Таджикистана.

Аналитики консалтинговой фирмы Kesarev провели исследование текущего положения дел вокруг «налога на Google» (налог для иностранных цифровых компаний, прим. редактора) в странах СНГ. Результатом исследования стала полноценная картина, описывающая процесс перехода постсоветских государств на совершенно новую модель налогообложения трансграничных цифровых услуг

Весьма любопытная деталь: в большинстве постсоветских стран законодательные формулировки, регулирующие «налог на Гугл», практически слово в слово повторяют друг друга. Однако, ответы налоговых ведомств на вопрос: «на чьи плечи ляжет бремя налога на Гугл» разительно отличаются друг от друга.  Пожалуй, самыми прямолинейные являются налоговики Узбекистана, давшие честный и исчерпывающий ответ:

«В средствах массой информации этот НДС называют “налогом на Google” – это лишь неофициальное название, закрепившееся в народе. Это не новый налог, а расширение сферы действия хорошо знакомого всем НДС. Налог на добавленную стоимость, как косвенный налог, будет, по сути, оплачивать потребитель, а иностранные компании, заложив в цену услуг НДС в размере 15%, будут получать сумму налога от потребителей и направлять ее в бюджет Узбекистана».

«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог?

Для справки: на сегодняшний день в Узбекистане зарегистрировались в качестве поставщика электронных услуг 20 компаний (Google, Yandex, Facebook, Netflix, Samsung, Huawei, Apple – https://tax.uz/ru/site/companys). Каков размер собранного «налога на Гугл» в Узбекистане за 2020 год и насколько оправдались надежды налоговых органов страны – пока не ясно.

Новая реальность: «налог на Гугл» в Таджикистане

Про введение «налога на Гугл» в Таджикистане написали практически все СМИ страны. Выдержки из принятого закона публиковались и продолжают публиковаться постоянно. Но что же тревожит очень многих таджикистанцев? В первую очередь, пожалуй, неопределенность.

Что, для кого и как изменилось в связи с поправками в действующий Налоговый Кодекс? Какие «подводные камни», перипетии и неожиданные повороты?

Приходится констатировать: вопросов при «ближайшем рассмотрении» становится больше, а ответов – увы, меньше.

Чего же ожидать от введения «налога на Гугл» в Таджикистане? Пожалуй, до конца ответ на этот вопрос не знают даже инициаторы введения этого налога. А причина банальна и проста – в стране до сих пор не введен в действие АВР (анализ регуляторного воздействия) нормативно-правовых актов. Хотя, благодаря инициативе Президента Таджикистана именно наша страна в числе немногих стран мира несколько лет назад заявила о пилотном внедрении АВР в законотворческую деятельность республики. И более того, с 1 января 2017 года в соответствии с решением главы государства в законотворческую деятельность должен был быть введен АВР.

Однако… «воз и ныне там»…

Михаил Петрушков, Председатель Национальной Ассоциации исследователей государственной политики и управления Республики Таджикистан

P.S. Подробнее о том, какие вопросы возникают у обывателей и экспертов при изучении принятых поправок в действующий Налоговый Кодекс РТ, читайте в следующих статьях на сайте Nukta.tj.

Оцените статью

«Налог на Гугл» ≠ Цифровой налог? 17 декабря 2020 г. глава государства подписал эпохальный Закон Республики Таджикистан №1744 с элегантным названием: «О внесении изменений и дополнений в Налоговый Кодекс Республики Таджикистан». Журналисты и активисты гражданского общества страны, в соответствии с тенденциями стран-соседей и введенным термином, дали ему меткое название: «Налог на Гугл». А «первыми ласточками» для простых обывателей стали «письма счастья», […]
3.2 1 5 5

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.