Таджикские эксперты отвечают китайским историкам, претендующим на Памир.
Китайские СМИ снова подняли приграничную тему, указывая, в частности, на то, что Китай должен вернуть якобы свои потерянные территории на Памире. Таджикские эксперты считают эти претензии необоснованными и не отвечающими интересам двух стран. Более того, опираясь на исторические факты, гипотетически, таджики могли бы легитимно претендовать на земли западного Китая и Монголии, которые были когда-то населены нашими предками. Но все по порядку.
Китай претендует на Памир?
В начале нынешнего года некоторые СМИ Китая вернулись к теме территориальных претензий КНР к Таджикистану. По данным «Озоди» за последние две недели было опубликовано не менее четырех статей на местном языке, касающиеся этого вопроса. Так, в информационном портале «Цветок – отражение истории» (鲜花畅谈历史), 3 января в статье «Откуда берет свои истоки Таджикистан с 9 млн. населения» утверждается, что «Таджикистан всегда был частью Китая».
«Со времен правления Хана Китай начал покорение небольших соседних государств и открыл Великий Шелковый путь. В эпоху империи Цинь и Тан Таджикистан был частью Китая. Позже Китай захватил земли от Хутана до востока империи персов – сейчас эта территория называется Центральной Азией», – говорится в частности, в статье.
Следует отметить, что Китай не первый раз претендует на ряд земель Таджикистана. Так, в конце 2016 года ряд китайских ученых инициировали официальное расследование относительно исторической принадлежности некоторых таджикских территорий Китаю.
В июле прошлого года китайские СМИ не раз перепечатали статью «Таджикистан инициировал передачу Китаю его земель и потерянные горы Памира были возвращены истинному хозяину», заголовок которой указывает о передаче в 2011 году Таджикистаном 1150 квадратных километров своей территории в районе Памира КНР.
В статье использованы только китайские источники, в ней нет ни мнения таджикских историков, ни ссылок на другие исторические документы. Автор статьи журналист-историк Чу Йао Лу пишет, что в конце правления династии Цин (1644—1912) некоторые исторические территории под давлением Запада были отделены от Китая, что привело к распаду государства.
«После становления новейшего китайского государства первостепенной задачей властей стало возвращение потерянных земель. Некоторые земли были возвращены, другие до сих пор остаются под контролем соседних стран. Одним из таких очень древних регионов является Памир, который из-за давлений мировых держав 128 лет находился вне Китая», – написал Чу Йао Лу.
СМИ КНР при освещении этого вопроса опирались на китайские источники, ни разу не упомянув, что существуют другие исторические документы, и что многие известные историки, в том числе, покойный академик Рахим Масов, придерживались абсолютно противоположного мнения.
Таджикистан: Нельзя допустить публикацию подобных материалов в СМИ
Таджикистан в ответ призвал китайские власти бороться с публикацией «провокационных» статей о границе между двумя государствами.
Так, 22 июля прошлого года первый замминистра иностранных дел Таджикистана Хусрав Нозири провел виртуальную встречу с послом КНР в Душанбе Лю Бинем. Нозири обратил внимание дипломата на появление в китайских СМИ публикаций, «тенденциозно» освещающих тему границы между двумя государствами.
«Исходя из отношений дружбы, добрососедства и всеобъемлющего стратегического партнерства» между странами, в Душанбе отметили, что «стороны должны предпринять необходимые меры по недопущению публикации подобных материалов в СМИ».
Также 27 июля 2020 года глава МИД Таджикистана Сироджиддин Мухриддин на пресс-конференции в Душанбе заявил, что утверждения китайского историка являются «его личным мнением, а не позицией официального Пекина».
История границ
После образования независимого Таджикистана КНР заявила о необходимости подписания нового договора о границе и пересмотра некоторых демаркационных линий. Протяжённость государственной границы между странами составляет 414 км.
В августе 1999 года между двумя странами было подписано соглашение «О таджикско-китайской государственной границе», согласно которому Таджикистан сохранял полную юрисдикцию над спорным участком в районе перевала Карзак, но уступал Китаю около 200 кв.км. другого участка близ реки Маркансу, т.е. вопрос был решен путём раздела второго участка пополам между Китаем и Таджикистаном.
Проблема территориальной принадлежности третьего участка решилась во время визита президента Таджикистана Эмомали Рахмона в Китай. В мае 2002 было подписано дополнительное соглашение «О демаркации границы и урегулировании территориальных споров», согласно которому Таджикистан согласился передать Китаю 1 тысячу кв.км. из 28 тыс. кв. км. спорных территорий в районе Восточного Памира (Мургабский район на востоке Таджикистана). В мае 2004 года, в соответствии с подписанным правительствами Китая и Таджикистана соглашением, открылся первый контрольно-пропускной пункт на китайско-таджикистанской границе — КПП «Карасу». 6 октября 2011 года завершился процесс передачи таджикской территории под юрисдикцию Китая 1 тыс. 150 квадратных километров.
Кто хозяин на Памире?
Таджиков и китайцев соединяет долгая история взаимодействия и обмена в сфере торговли, культуры и религии, напоминает таджикский историк Камолуддин Абдуллаев. По его словам, в древности и средние века таджики, как восточные иранцы, связывали Китай с Европой, поскольку именно иранцы сыграли решающую роль в обустройстве торговых путей и соответствующей инфраструктуры, которые связывали Европу с Азией.
«Издревле китайская внешнеполитическая стратегия делила Поднебесную на срединную зону, населенную собственно китайцами хань, и на буфер, куда входил Синьцзянь наряду с Монголией и Тибетом. Китай в годы своего подъема брал буферные территории в свои владения, и терял их, как только ослабевал. Значение Синьцзяня и его история определялась тем, что он исторически был населен, главным образом, неханьским, мусульманским населением, родственным народам современной Средней Азии», – напоминает историк.
По словам Абдуллаева, важную роль в переходе Синьцзяня под власть Пекина сыграла Россия. Как и Китай, она не была расположена передавать контроль над этой территорией в руки населявших ее народов. Создание в китайской части Средней Азии независимых государств могло бы стимулировать освободительное движение против русского владычества в Ташкенте, Фергане и Бухаре.
«Еще в 1864 г. Россия и Китай подписали Чугучакский Протокол, согласно которому России отошли Алтайский и Курчумский края, озеро Зайсан, земли Тарбагатая, Алатау, Тянь-Шаня. Англо-российское соглашение 1873 г. наметило границу на Памире, создав Ваханский коридор в качестве узкой афганской буферной зоны между Британской Индией и российской Центральной Азией.
Позднее коммунистический Китай опротестовал пограничные соглашения, достигнутые с царской Россией. При этом китайская сторона в своих претензиях на Памире ссылается на Новомаргеланский протокол от 22 мая 1884 г., который очерчивает границу от Ферганской области и Кашгарии лишь до пограничного перевала Уз-Бель (примерная широта 38°40′, недалеко от пер. Ак-Байтал). Далее, согласно ст. 3 указанного протокола, граница обозначена в самых неопределенных выражениях. Согласно ей, от Уз-Беля русская граница идет на юго-запад в направлении Хорога, а Китая – на юг, навстречу Афганистану, оставляя большую часть современной ГБАО в лучшем случае «ничьей» землей. В 1894 г., после обмена дипломатическими нотами, китайцы и русские все-таки разделили Памир вдоль хребта Сарыколь. Эта граница сохранена и поныне. При этом, китайская сторона не скрывала, что не отказывается полностью от своих прав на Памир и рассматривает данное соглашение как «временное»», – рассказывает историк.
Он напоминает, что нельзя понять современный Китай, не зная его прошлого: «Таджикистанцам следует отдавать себе отчет в том, что разграничение на Памире проходило в условиях, когда его сотрясали восстания, а империалисты буквально рвали страну на куски. Позднее, китайские историки назовут период от середины XIX-го до середины XX вв. «столетием национального унижения». Вероятно, экономические успехи современного Китая, его мощь и уверенность в себе не способствуют заживлению исторических ран, полученных в то время, когда страну считали списанным с исторической сцены».
В современных условиях, говорит эксперт, компартия Китая проводит идеологические кампании по патриотическому воспитанию среди молодежи, пишет учебники, статьи, с целью объединения китайской нации на основе единой идеологии и общей «травмированной» исторической памяти. Однако, не совсем правильно считать, что только внешние силы причастны к «национальному унижению», как это утверждает доктрина.
«Что касается таджиков, то они не запятнали свою историю захватом чьих-либо земель. Проживая на своей земле, они являются такими же жертвами колониальной политики как китайцы, хотя и не держат ни на кого обиду. Они не совершали ни одного враждебного действия против Китая, и в то же время благодарны России в формировании современных границ на Памире. Десять лет назад таджики пошли на известные территориальные уступки своему соседу в надежде завершить указанный спор. Мы ценим суверенитет и территориальную целостность своей страны не меньше, чем граждане КНР», – заявил Камолуддин Абдуллаев.
Эксперт: «Претензии китайских «горе ученых» несостоятельны и вредны»
По мнению таджикского политолога Абдугани Мамадазимова, существуют, как минимум, два важных фактора, свидетельствующие о несостоятельности и вредности территориальных притязаний со стороны китайских «горе ученых».
«Первый, исторический фактор. До возникновения шелкового пути (конец II века до н.э.), Китай не обладал современными провинциями СУАР и Ганьсу, где традиционно проживали предки таджикского народа: саки-кушаны (кит. юэчжи), тохары (давшие своей имени пустыни Такла-Макан (тадж.Тахор-макон) и позднее, после откочевки на запад Тахористану) и согдийцы, откочевавшие на восток (до Тибета) из-за несогласия с религиозными реформами ахеменидского шахиншаха Ксеркса (486 год до н.э.). Саки-кушаны затем создали первую в мире кочевую империю на территории современной СУАР и Ганьсу КНР и западной Монголии», – рассказывает эксперт.
По словам А. Мамадазимова, данный исторический факт гипотетически может дать современным наследникам империи (т.е., таджикам) легитимно претендовать на эти земли – СУАР и Ганьсу КНР и западной Монголии.
«Грозные гунны (кит. сюнну) первоначально были вассалами саков-кушан. Усилившись, они заставили своих бывших правителей откочевать в далекий запад (в бассейн р. Вахш) и усилить натиск против первой китайской централизованной державы Хань (которая дала китайцам самоназвание – ханьцы).
Я рекомендую своим китайским коллегам еще раз прочесть отрывок из 9 томов «Исторических записок» (Ши цзи) отца «китайской истории» Сым Цяна «Повествование о сюнну». Именно борьба за жизнь против этого грозного врага впервые в истории объединил предков таджикского и китайского народов. Самый известный ханьский император У-ди отправляет своего посланника в 138 г. до.н.э. на запад найти ушедших саков-кушан (кит. юэчжи) и вернуть их на историческую родину (Ганьсу). Саки-кушаны отказались вернуться и создали на новом месте более мощную империю Кушаншахов», – рассказывает далее эксперт.
По его словам, после откочевки саков-кушан теперь на первый план вышли согдийцы, создавшие многочисленные торгово-экономические оазисные города на территории современной СУАР, которые бок о бок с китайцами, позднее с уйгурами и другими народностями, превратили этот регион в узловой центр Шелкового пути. В современной мировой науке существует множества исторических свидетельств о торгово-экономической деятельности согдийцев и других предков таджикского народа в современной СУАР, Ганьсу и других провинциях соседнего Китая.
«Этот колоссальный исторический багаж мы используем, прежде всего, для укрепления двустороннего сотрудничества, опирающего на всеобъемлющее стратегическое партнерство, а не для иных целей», – напоминает Абдугани Мамадазимов.
Второй, стратегический фактор, по мнению политолога, состоит в том, что нынешний уровень стратегического партнерства между Таджикистаном и Китаем по своей логике должен в корне пересекать различные инсинуации по поводу территориальных претензий.
«Пресловутая китайская концепция «Где прошел мой конь, там моя земля», использованная в имперский период, никак не подходит в настоящее время по отношению к таджикскому и другим центральноазиатским народам, которые и передали этих «коней» предкам китайского народа в их справедливой войне против многочисленных завоевателей. Таджикистан и другие страны региона, одними из первых горячо приветствовали новую инициативу председателя Си Цзиньпиня «Инициатива Пояс, Путь» (объявленной в столице одной из стран ЦА) и, будучи членами ШОС всячески поддерживают многие глобальные миролюбивые инициативы официального Пекина, соответственно ожидая от него подобающего поступка.
Создание «человеческого сообщества единой судьбы» относящее также к новым глобальным идеям китайского руководства не будет реализовано успешно без поддержки стран Центральной Азии, так как в Восточной Азии (Япония, Кореи, АСЕАН) отсутствует такой позитивный образ Пекина», – считает эксперт.
Кроме того, по словам политолога, таджикские пограничники и армия делают все возможное и невозможное, чтобы некоторые террористические и экстремистские группировки не прорвались из нестабильного Афганистана через Таджикистан в Кашгар и другие города СУАР, которые как «пороховые бочки» ждут «спички» из-за кордона.
«Поэтому посоветуем некоторым нашим китайским коллегам, еще раз изучить «Рассуждения о соли и железе» Хуань Куаня, рассказывающего о вредности территориальной экспансии, а обратить внимание на опыт империи Хань и Тан, которые добровольно отправляли часть прибыли кочевникам, чтобы они не нападали на страну. Другими словами, всячески помогать нашим пограничникам в укреплении таджикско-афганской границы, отвечающих интересам как таджикского, так и китайского народов. Если ослабится эта совместная борьба, то она будет многократно страшнее чем «зонтичные и студенческие протесты» богатого Гонконга. На наш взгляд, во время этой совместной борьбы опубликования вредных статей с территориальными притязаниями можно рассматривать как «удар в спину». А Памир был и останется землей таджиков», – заключил политолог.
Фаррух Бозоров
